Реклама
Книги по философии
Грузман Генрих
Загубленные гении России
(страница 76)
Это последнее, дающее непосредственное указание на мыслящую индивидуальную личность, раскрывает сокровенно русский, первично-личностный характер научного познания Мартьянова в его принципиальном несогласии с диалектическим макетом первичности бытия и вторичности мышления, который стремится найти в мартьяновском сочинении редактор его "Размышлений...". А в "Письмах..." Мартьянов свободно представил своё расширенное толкование диалектики как центрального и исходного механизма пульсаций земного вещества. Мартьянов писал: "27 августа исполняется 200 лет со дня рождения Гегеля...Вот кто заслуживает признательности всех; открыть законы диалектики! На могиле Ньютона написано: "Здесь покоится счастливейший из смертных, ибо законы природы открыть можно только один раз, - он открыл их! Пусть радуются люди, что на свете существовало такое украшение рода человеческого" (Сноска. Эпитафия Ньютону передана Мартьяновым по смыслу, а дословный перевод надгробной надписи следующий: "Здесь покоится сэр Исаак Ньютон, дворянин, который почти божественным разумом первым доказал с факелом математики движение планет, пути комет и приливы океанов. Он исследовал различие световых лучей и появляющиеся при этом различные свойства цветов, чего ранее никто не подозревал. Прилежный, мудрый и верный истолкователь природы, древности и св.писания, он утверждал своей философией величие всемогущего Бога, а правом выражал евангельскую простоту. Пусть смертные радуются, что существовало такое украшение рода человеческого. Родился 25 декабря 1642, скончался 20 марта 1727). На скульптуре Ньютона в Кембридже высечены слова Лукреция: "Qui genus humanum ingenio superavit"(превосходил разумом род человеческий). Ж.-Л.Лагранжу принадлежат слова: "он самый счастливый, - систему мира можно установить только один раз"). Конечно, Ньютон был велик, но как далеко ему до подвига мысли Гегеля! Но, открыв законы диалектики, Гегель выпустил из бутылки джинна, всю страшную силу которого ещё предстоит оценить. Беспощадная сила этих законов прежде всего сокрушила концепцию самого Гегеля. А мне, старому еретику, уже давно ясно - диалектика несовместима ни с какой монистической философией. И это почти понял его гениальный ученик Фридрих Энгельс - в "Диалектике природы" он писал: "Взаимодействие исключает всякое абсолютно первичное и абсолютно вторичное" Да, да, - конечно так! Но..., а как же с отношением мышления к бытию, базиса и надстройки? Здесь что же, законы диалектики перестали действовать? Впрочем, "ходить бывает сколько по камешкам иным", как сказал поэт.(Сноска. Поэт А.К.Толстой сказал в романе "Князь Серебряный":
"Ходить бывает склизко
По камешкам иным.
Итак, о том, что близко,
Мы лучше умолчим")
А уж кому-кому об этом знать, как не мне... Хальмер-Ю (это в переводе "долина смерти") и это лагерь...Посмотрите в конец моей книжки...(Имееся в виду книга Н.Е.Мартьянова "Энергия Земли",1968г. - Г.Г.). Вот где были похоронены мои иллюзии, моя учёная карьера, моя жизнь..."(от 4.08.70г.)
Такова субъективная доля мыслителя Мартьянова в реальных условиях ленинского диалектического материализма, который он не может не отрицать и прежде всего в силу того, что государственная громада догматической диалектики, уничтожала (аннигилировала) великого геолога как единичную личность, неприспособленную к режиму. Высказывание Ф.Энгельса, вызвавшее восторг у Мартьянова, несёт, однако, в своём целостном виде определённый подтекст. Законченная цитата Энгельса имеет следующее выражение: "Взаимодействие исключает всякое абсолютно первичное и абсолютно вторичное; но вместе с тем оно есть такой двусторонний процесс, который по своей природе может рассматриваться с двух различных точек зрения; чтобы его понять как целое, его даже необходимо исследовать в отдельности сперва с одной, затем с другой точки зрения, прежде чем можно будет подытожить совокупный результат. Если же мы односторонне придерживаемся одной точки зрения как абсолютной в противоположность к другой или если мы произвольно перескакиваем с одной точки зрения на другую в зависимости от того, что в данный момент требуют наши рассуждения, то мы остаёмся в плену односторонности метафизического мышления; от нас ускользает связь целого, и мы запутываемся в одном противоречии за другим"(1955, с.129-130).
Важно заметить, что в чисто когнитивном операционалистском разрезе познавательная схема Н.Е.Мартьянова очень близко приближается к диалектическому макету Ф.Энгельса: сначала интуиция (исключение всякого абсолютно первичного и абсолютно вторичного), а затем перевод в рациональную процедуру (расчленение, изучение по отдельности, совокупный результат). К другому, обратному рецепту, придерживающемуся "одной точки зрения как абсолютной в противоположность к другой", оба мыслителя также относятся с полным порицанием, ибо в таком случае "ускользает связь целого" - главная добыча диалектики, истинной в своём первородстве. Но именно этот последний рецепт удостоверен в качестве методологического закона в ленинском диалектическом материализме, не допускающем ни малейшего совмещения "материалистического монизма" с "идеалистическом монизмом" (и это далеко не единственный критерий, разводящий марксизм и ленинизм по разным углам ринга). А особенность познания Мартьянова в том, что отвергая ленинскую диалектику, он не смыкается с энгельсовской (марксистской), а объявляет, "...что моим чувствам претит "разделять, омертвлять, огрублять" движение материи. В.И.Ленин прав, что мы не можем выразить логически(!) движение без этих ужасных "разделять, омертвлять, огрублять", но он глубоко ошибается, полагая, что мы вообще, без этих эпитетов, не можем выразить движение. Это не так! Людвиг Бетховен, например, выражает его с безупречной точностью без всякого огрубления и омертвления...в своих гениальных сонатах...Вот оно, движение, как результат единства и борьбы противоположностей, выраженное с абсолютной точностью и полнотой! Именно это должно звучать, ощущаться в душе познающего учёного"(от 4.04.70г.).
Эпистолярный жанр не требует развития темы и бетховенская тема, озвученная интуицией русского геолога, была прервана. А будь она осмыслена по-научному с переводом интуиции в логику, Мартьянов обнажил бы нетривиальный результат: первый образ нового представления пульсаций, который впоследствие будет назван дуалистическим (философским), Мартьянов обнаружил в музыке Людвига ван Бетховена, а отнюдь не в естествознании или космогонии. Но с извещением об этом новом типе пульсационного мироощущения он выступал с присущей ему смелостью, чёткостью и однозначностью: "У нас принято считать, что материализм - истина в конечной инстинции, а всё, что не является материализмом, - есть идеализм. И это чудовищная ложь! Ибо есть ещё дуализм - философия учёных и мыслителей, а не политиков. Именно этой философией жили Декарт, Галилей, Ньютон и Эйнштейн"(от 3.09.70г.). Итак, интуиция Мартьянова, которая способна диалектически охватить движение как "связь целого", тобто в совокупности противоположностей и не распадаясь на составные части, предоставляет его пульсацию в обличии природного дуалистического явления.
В научных текстах Мартьянова нет конкретной дефиниции "пульсации", - у него сказано: "Итак, к началу ХХ века был собран фактический материал, который позволял заключить, что Земля переживала как сжатия, так и расширения. Из этих фактов неизбежно вытекало представление о перемежаемости эпох сжатия и расширения - то есть представление о пульсациях Земли"(2003, с.20). Но оказывается, что особой теоретической потребности в специальном определении пульсации как природного явления не существует, ибо всё, что в данном случае известно о пульсациях сосредоточено в одном виде механического движения - сжатии и расширении и двух элементарных силах - притяжении и отталкивании (здесь важно в качестве поправки замечание Ф.Энгельса: "притяжение и отталкивание рассматриваются нами тут не как так называемые "силы", а как простые формы движения (1955, с.46). Таким образом, пульсации, опознаваемые в геологической концепции Мартьянова, сами собой определяются как "перемежаемость эпох сжатия и расширения". Отсюда исходит та коренная особенность, что была внесена Мартьяновым в пульсационное воззрение как общенаучную теорию на правах индивидуальной специфики творца. Излагая свою философскую систему, а правильнее сказать, научное мировоззрение, пусть даже в угадываемом эпистолярном виде, Мартьянов демонстрирует гносеологическую, прежде всего необходимую для творчества, сторону идеи пульсации. А онтологически, в научную практику, идею пульсации он внедряет в форме самого примитивного механического движения - сочетания сжатия и расширения, притяжения и отталкивания. "Размышления о пульсациях Земли" есть неопровержимый полнейший эмпирический банк данных о пульсациях простого механического взаимодействия; о пульсациях химического, психического либо эстетического порядка у Мартьянова нет упоминания, хотя интригует, что в сонатах Бетховена им был указан пульсационный макет. Видить в этом какой-либо изъян совершенно неправомерно и между гносеологическим и онтологическим уровнями в гнозисе Мартьянова нет противоречия, а из их синтетического слияния выходит особенность полновесного творческого аппарата. Мартьянов дал пульсационному воззрению самое важное: фундаментальные начальные формы в виде элементарного механического движения сжатия и расширения; пульсации вошли в геологию под знаком этого примитивного механического взаимодействия и Мартьянов, в конце концов, соблюдал традицию своей науки.
