Реклама
Книги по философии
Грузман Генрих
Загубленные гении России
(страница 66)
Термином "зональность" Докучаев обозначает универсальное свойство природы, выраженное в специфическом совмещении или спаренности одушевлённых и неодушевлённых предметов природы в своеобразные естественноисторические комплексы (зоны) Земли. Зональность, по Докучаеву, не приобретённое качество, а врождённое свойство, и планета не потому зональна, что на её поверхности закономерным образом распределена солнечная энергия, а солнечная радиация размещена в таком виде потому, что планета зональна, тобто планетная система потребляет внешнее солнечное тепло в соответствии с законом строения своей внутренней стркутуры. Каждая географическая зона, включая в себя и почвенные зоны, имеет своё выражение в этнографической зональности, а эта последняя находит своё закрепление через выражение в коренной духовности населения; наличие в России чернозёмной и незернозёмной областей служит тому красноречивым примером. Закон гомологических рядов Вавилова в таком понимании выступает веской документацией предположения Докучаева о зональности "домашнего скота" и "культурной растительности". К этому важно, что та "генетическая связь климата, почвы и растительных организмов", о которой Докучаев говорит как условии закона зональности, есть тот же перечень условий ("углублённое понимание видов с учётом биологических, физиологических и даже биохимических и технологических особенностей", по Вавилову), необходимых для селекции как "комплексной дисциплины" и что Вавилов законодательно закрепил в своей хартии.
Познавательный смысл принципа зональности Докучаева и Вавилова не исчерпывается, однако, онтологической общностью зональных признаков, а полагается в том, что зональность имеет себя как объективное доказательство идеи саморазвитии Земли, идеи первичности самого земного вещества во всех видах процессов, совершающихся на планете (поэтому, к примеру, происхождение атмосферы, гидросферы и литосферы Земли в биосферной теории Вернадского не астрономическое, а биогенное), и, наконец, идеи, на которой стоит пульсационное учение, чему будет посвящён следующий раздел цикла и о котором бегло упоминалось в предыдущем разделе. Следуя и раскрываясь далее, этот познавательный смысл восходит в философский аспект зональности и приходит к акту человека, роль которого в генетической селекции опознаётся визуально как субъекта искусственного отбора, и который через принцип зональности приобретает значение основополагающего источника в философском содержании воззрения Вавилова. При таких условиях человеческий фактор в генетической селекции может быть оценён исключительно как эффект Козменко, положительное значение которого делает человека в природе настолько значительным, что ему становятся настоятельно необходимы правила поведения в природе.
С постановки вопроса о человеке в природе начинается собственно философское поле не только в генетической селекции, но и во всех контекстах этой проблемы. Будучи едва ли не самой древней проблемой человеческого существования, апория "человек и природа" находила удовлетворительное для цивилизации решение только в философской форме, а современное её решение произведено в контексте европейской концепции человека как члена человечества, где оно представлен особой системой "Я - не-Я", опосредованной великим философом И.-Г.Фихте. Итоговое заключение Фихте гласит: "Природа должна постепенно вступать в такое положение , чтобы можно было с уверенностью предугадывать её закономерный ход и чтобы её сила встала в определённое отношение к человеческой власти, которой предназначено господствовать над силой природы"(1993, т.11, с.171; выделено мною - Г.Г.). Решение проблемы "человек и природа", следовательно, вылилось в установку господства человека над природой и в цель покорения природы человеком. Итак, человек - царь природы и сей популистский лозунг поставлен в западной концепции человека на место конструктивной опоры и получил блестящее философское развитие благодаря деятельности ещё одного великого философа - Карла Маркса.
Установке на господство человека в природе, которая у Фихте представляет собой умозрительное предуведомление, К.Маркс придал вид расширенного философского дискурса, а сама апория "человек - природа", вместо внутренней проблематичности, заимела у него вид теоремы со строгим и стройным решением. Маркс утвердил: "Практическое созидание предмета человека как сознательного родового существа, т.е. такого существа, которое относится к роду как к своей собственной сущности, или к самому себе как к родовому существу...Поэтому именно в переработке предметного мира человек впервые действительно утверждает себя как родовое существо. Это производство есть его деятельная родовая жизнь"(1955, т.42, с.93-94). В переводе с философского языка это означает, что положение человека в природе не только обуславливается его коллективистским видом, родовой сущностью, тобто в качестве человечества, но и его физиологическое существование как человека напрямую связано с родовой коллективной жизнью в природе. Следовательно, целевая установка человека в природе предпосылается не индивидуальными качествами, а родовыми, общечеловеческими, канонами.
Несомненным и огромным вкладом К.Маркса в теорию западной концепции учения о человеке служит его философская рефлексия труда, в результате которой это соединительное звено человека и природы раскрылось как удивительный, универсальный и духовный механизм, создающий базовую основу существования современного человека. Из содержания этого звена Маркс вывел некую своеобразную доктрину труда и доказал, "...что этот труд имеет научный характер, что он вместе с тем представляет собой всеобщий труд, является напряжением человека не как определённым образом выдриссированной силой природы, а как такого субъекта, который выступает в процессе производства не в чисто природной, естественно сложившейся форме, а в виде деятельности, управляющей всеми силами природы"(1955, т.46, ч.11, с.110). Взяв данную доктрину труда за посылку своей рефлексии, Маркс независимо подтверждает силлогистику Фихте в отношении поведения человека в природе, и обоснованный Марксом человек, "управляющий всеми силами природы" несёт в себе действенную максиму покорения и господства.. Маркс, по его словам, "предполагает господство человека над природой" и тем самым превращает голословную установку Фихте в узаконенную генеральную стратегию трудовой деятельности человечества, эпопею которой он с такой силой показал в грандиозном "Капитале". И на данный момент не существует более убедительного научного руководства экономического бытия человечества, чем "Капитал" К.Маркса, взятый в его первородном чисто экономическом облике, не загрязнённый политическими претензиями и инвенциями самих авторов марксизма (К.Маркса и Ф.Энгельса), а тем более марксистов всех мастей.
Основная философская особенность генетической селекции Вавилова, понятой под углом зрения поведения человека в природе при искусственном отборе, состоит в том, что она выпадает из марксистской генеральной стратегии именно как особый и своеобразный вид трудовой деятельности. Вобрав в себя целиком доктрину труда Маркса как двигатель внутреннего сгорания, учение Вавилова, однако, двинулось в ином направлении, и в противовес Марксу вывело из этой доктрины целевую установку совсем другого порядка. В "хартии" Вавилова, являющейся, по сути дела, методологическим и идеологическим конденсатом учения, отсутствуют указания и даже намёки на какое-либо превосходство человека в природе, а тем более признаки приказной, силовой динамики, но прямо наоборот, - "хартия" составлена из требований "всего конкретного знания эволюции видов и родов изучаемых растений и животных", тобто со-трудничества, со-участия и даже со-знания человека и природы. Итак, в установочной части, всегда являющейся определяющей при любой практической деятельности, генетической селекции Вавилова трудовая составляющая сориентирована в иной плоскости, чем труд в экономическом бытие по Марксу; установке на покорение и господство над законами природы здесь противопоставляется установка на содружество с законами природы. Данное противостояние имеет тот же идейный корень, что и противопоказание постулата борьбы за существование уложению о взаимной помощи, и в этом нет ничего удивительного, если не забывать, что генетическая селекция Вавилова есть плоть от плоти русского дарвинизма.
Установка на содружество в процессуальном плане отнюдь не приводит к нейтрализации достоинства или принижению значимости человека, а даже напротив, - приобщение к законам природы парадоксальным образом способствует возвышению приоритета человека именно благодаря уважению статуса контактирующей стороны, и человек получает возможность осуществить свои собственные запросы, но только иным стратегическим способом, чем в марксистском экономическом бытие. Установка на содружество в её противопоставлении установке на господство определяет самобытность и специфичность трудового ранга, предусматриваемого генетической теорией Вавилова, и даже служит определённым диагностическим критерием генетической селекции, если её рассматривать как осуществлённый способ функционирования (поведения) человека в природе. Установка на содружество есть первое философское следствие учения Вавилова и оно выводит к истокам самого философского воззрения, задолженного в школе Вавилова: следы спонтанно приводят к русской духовной философии, где единственно бытует соответствующая постановка вопроса. У Вл.Соловьёва сказано: "По ходячим понятиям цель экономической деятельности есть увеличение богатства. Но цель самого богатства - если только не становиться на точку зрения "скупого рыцаря" - есть обладание полнотою физического существования. Эта полнота, без сомнения, зависит от отношения человека к материальной природе, и тут нам предстоят два пути: или своекорыстно эксплуатировать земную природу, или с любовью воспитывать её. Первый, изведанный путь не остался без косвенной пользы для умственного развития человека и его внешней культуры, но главная цель им не может быть достигнута. Природа поверхностно уступает человеку, отдаёт ему видимость господства над собою, но мнимые клады, добытые насилием, не приносят счастия и рассыпаются, как перегоревший уголь"(1996, с.398-399).
