Реклама
Книги по философии
Мариковский Павел Иустинович
Во власти инстинктов
(страница 42)
Многие считают, что человек, пока он молод и здоров, должен повидать свет, побывать и пожить в разных странах, но умирать обязан на своей исконной родине.
В наше просвещенное цивилизацией время с резко возросшим туризмом, а также эмиграцией и иммиграцией, у населения далекого будущего следует ожидать ослабление инстинкта ностальгии, о чем кратко заметил О.Мандельштам:
...Но люблю мою бедную землю
Оттого, что иной не видал.
Разреженная или умеренно разреженная численность способствует дружелюбию и наоборот. Скученность - благодатная почва для агрессии. Перенаселение и сопутствующее ему агрессивное поведение - естественная причина обострения инстинкта, вызывающая расселение.
СОБСТВЕННОСТЬ, ЖАДНОСТЬ, КЛЕПТОМАНИЯ, ЗАВИСТЬ
Чувство собственности обусловлено древнейшим инстинктом. Он проявляется в самом раннем возрасте и, судя по всему, был сформирован во времена далекого первобытного предка.
Инстинкт собственности существует и у животных, но у человека он удивителен тем, что нередко лишен органической целесообразности, насыщен бессмысленностью и беспредельной ненасытностью. Казалось, все у человека есть, он обеспечен надолго, быть может, даже до конца жизни, но продолжает неистово поклоняться страсти приобретательства и становится ее пожизненным пленником. Возможно, такой анахронизм - результат общественного образа жизни - приобретать не только для себя, но и для окружающих, близких, потомков.
Жадность к собственничеству подстегивается другим инстинктом - заботой о будущем, приобретением запасов на случай голодовки, немощности. Гипертрофированная запасливость бывает только у существа, наделенного разумом - у человека, когда инстинкт собственности становится уродливым. Жадность или, как ее еще называют, - алчность не имеет предела и чем больше удовлетворяется, тем еще сильнее разгорается. Еще, в какой-то мере, чрезмерная забота о будущем, о завтрашнем дне развивает скупость. В этом один инстинкт подстегивает другой.
Мы часто недовольны жизнью, жадны, не способны ограничить желания, не познав себя, не можем вовремя остановить рост потребностей. Инстинктивное стремление обеспечить благополучие на случай возможных бедствий, невзгод старости или болезней приводит к уродливым формам обогащения, тем самым проявляя немощь разума. В инстинкте собственности жадность выражается особенно ярко и демонстративно.
У многих животных развит инстинкт заготовки пищевых запасов чаще всего на зиму. Но никогда эти запасы не превышают потребностей, то есть всегда рациональны. Муравьи жнецы, питающиеся зернами и обитающие в пустынях, иногда запасают зерен больше, чем требуется до появления нового урожая, при этом покрывают их каким-то раствором, предохраняющим от плесневения. Но эта запасливость оправдываема, так как в пустыне нередки сильные засухи, когда урожая зерен нет (П.Мариковский, "Муравьи пустынь Семиречья", 1979 г. Алма-Ата, "Наука").
Собственность стала закрепляться в инстинкте человека уже при стадном образе жизни в первобытных общинах и особенно прочно укоренилась при зарождении оседлого образа жизни. Собственность повышала активность и способствовала выживанию в экстремальных условиях существования.
С развитием общества, совершенствовании цивилизации, стремлением к удобствам жизни, собственность стала одним из преобладающих инстинктов. Она распространилась на орудия труда, одежду, жилище, облекаясь оболочкой материального и морального превосходства перед окружающими. Развиваясь, этот инстинкт вступал в конфликт с альтруизмом. Дальнейшее его развитие вело к расслоению общества на богатых и бедных, угнетению одних другими и привело к усложнению и обострение отношений в обществе. Развитию собственности способствовало использование денег, драгоценностей, того, что легко сохранялось и не портилось.
Чувство собственности заставляло трудиться, возбуждало соревнование, зависть, лидерство. Стремление к собственности, к обогащению настолько укоренилось в сознании, что потеряло границы органической целесообразности, стало беспредельным. В новых условиях жизни общества инстинкт собственности приобрел преобладающие черты существования.
Человеком, лишенным инстинкта собственности, мог быть только раб. Он терял стимул к улучшению жизни, материальной обеспеченности как своей, так и семьи, превращаясь в полуживотное, довольствующееся тем, чтобы набить свой желудок и обеспечить жизнь. Хорошо сказал об этом Л.Толстой после того, как ознакомился с "Капиталом" К. Маркса. Похвалив эту книгу, он с недоумением заметил, что без частной собственности человек не может быть полноценным. К величайшей беде, глашатаи социализма и коммунизма Маркс, Энгельс, Ленин и следовавшие за ними обезумевшие последователей, недооценили значение этой исконно природной инстинктивной черты человека, решив построить к тому же в одной стране, социализм с последующим переходом в коммунизм. Это была крупнейшая в истории человечества авантюра. Лишив человека частной собственности, она обрекла большую страну на положение полигона для безумного эксперимента, принесшего столько страданий. К чему это привело хорошо известно, когда России, отказавшейся от запрета частной собственности, пришлось заниматься так называемой перестройкой. К тем же последствиям привел запрет частной собственности в Китае. Ныне как будто в этой стране изменили соответствующую статьи конституции, ограничивающей частную собственность.
Но собственность стала служить стимулом предпринимательства, неотделимого от духа наживы, за счет ближних. Культ частной собственности стал превращаться в культ силы и развивал его. Могучий древний и органически рациональный инстинкт, столь необходимый в стаде дикарей, примитивном обществе, в обстановке развитой цивилизации, под воздействием разума, не нашедшего компромисса с инстинктами, принял поистине уродливые формы, отрицательные последствия которых грозят гибелью будущему человечеству.
В основе современной собственности капиталистического общества лежит острое соперничество в беспредельном стремлении к обогащению, всесильной власти денег. Так усилилась стихия, когда не человек стал правит обстановкой, а наоборот, обстановка - править человеком.
Вопрос о потребностях человека сложен. Здесь мы имеем в виду потребности материальные, тогда как существуют еще и нравственные, духовные. Первые - источник активной деятельности, заставляющий все больше и больше обогащаться и становиться постепенно рабом обогащения. Оно выражалось в так называемом вещизме, когда у человека нет потребности в той или иной вещи, тем не менее он приобретает совсем ненужное, зато престижное, вроде дорогих фотоаппаратов, компьютеров, видеотехники. Инстинкт собственности подогревается беспрерывным совершенствованием вещей, когда они одна за другой красивей и удобней появляются на рынке, а человек охотится за ними, упиваясь удовлетворением чувства собственности. Подобной ложной иллюзорной потребности способствует инстинкт подражания и соперничества друг с другом, тем более уровень личного потребления все время растет, повышается без конца. Так возникает псевдопотребность, не находящая разумной направленности и конца.
Элементарный инстинкт собственности на продукты и предметы быта, имевший значение для выживания, оказавшись во владении разума, стал развивать непреодолимое, бесконечное накопительство. А так как цивилизация приносит все больше и больше возможностей потребления, общество стало стремительно распадаться на нищих и богатых.
В погоне за материальным благополучием теряются духовные ценности, принуждая постепенно катиться к нравственному вырождению. Ориентация на материальные ценности подавляет гуманные инстинкты.
Во многих человеческих побуждениях сказываются инстинкты животного, при этом в извращенном виде, как бы не прикрывать эту неприглядную по существу патологию поведения благородными и лицемерными рассуждениями. Когда и как будет разрешено это противоречие между инстинктом собственности и целесообразностью бытия - дело неясного будущего. Моральная и материальная деятельность человека должны быть взаимозависимыми и взаимосвязанными. Пока развитие этой целесообразности не видно. Ненасытное обогащение, неизвестное в природе в мире животных, приняло уродливые формы в обществе человека разумного.
В какой то мере к инстинкту собственности близок и соприкасается с ним инстинкт воровства - клептомании. Подавляющему большинству этот инстинкт не ведом, а если и проявляется, то при ухудшении экономического положения, падении нравственности, отсутствии гласности и прочей неустроенности жизни.
Вспоминается короткая эпиграмма, опубликованная "Литературной газетой" примерно в девяностых годах двадцатого столетия, отражавшая состояние Советского Союза:
Мы все традициям верны.
Страна ворует у народа,
Народ ворует у страны.
В обыденной же обстановке воровству покорны люди неразвитые, с ущербленной наследственностью, алкоголики, наркоманы, а также с дефектами воспитания. И все же клептомания живет в человеке в той или иной мере, как у общественного существа, и порождается она непомерным стремлением к обогатительству, собственничеству. Обычно жадные бывают и вороватыми. У меня несколько лет работал лаборант, получивший высшее образование, сын состоятельных родителей. Он страдал настоящей клептоманией, тащил все, что только мог. Измученный этим воровством, я был вынужден предложить ему уволиться с работы. Тогда дирекция Института зоологии Академии наук Казахстана, где я работал, решив, что увольнение этого человека результат повышенной моей требовательности, устроила его в другую лабораторию. Через месяц он попался на краже микроскопа и был уволен. С приходом перестройки и рыночной экономики этот человек быстро разбогател.
